Дела давно минувших дней…

История города — это не только фотографии прошлых лет, воспоминания старожилов или музейные экспозиции. Свою историю Соликамска вполне могли бы написать, например, работники архива Соликамского городского суда.

— У дел — и гражданских, и уголовных, — по которым вынесено и вступило в силу решение суда, есть свой срок хранения, — объясняет специалист архива суда Татьяна Блинова. — Когда он истекает, дела уничтожаются. Однако есть категория дел (в основном, гражданских) постоянного срока хранения. Они не подлежат уничтожению, сколько бы лет ни прошло.

По разных причинам сегодня в архиве сохранилось не так уж много «судебных раритетов» — всего две пухлые папки. В одной собраны дела с 1927-го по 1948 годы, в другой — дела 60-х годов прошлого века. И это тоже история города. Вернее, истории (подчас трагические, иногда не без комизма) людей и семей, которые жили в те годы в Соликамске…

1927 год

Дело по иску гражданки Верх-Яйвенского сельского совета Маремьяны Васильевны Б. к мужу … о выделе имущества.

Первая страница дела — заявление Маремьяны Васильевны, девятнадцатилетней крестьянки из деревни Нижние Ерзовки. Пишет Маремьяна о том, что «вышла в замуж в сентябре месяце сего года и прожила с ним около четырех месяцев, он меня от себя прогнал в виду того что нашел себе другую жену … а меня называл похабными словами и один раз ткнул в живот кулаком при гражданке нашей деревни…»

Но в суд Маремьяна Васильевна пошла не затем, чтобы нерадивого мужа наказали за «похабные слова», а совсем по другой причине:

«…Мой бывший муж из зажиточных, а я живу у отца, не имея ни какого хозяйства, и не знаю как прожить если откажет мне и отец…». А потому хочет брошенная жена следующего:

«В виду выше изложенного прошу Нарсудью взыскать за прожитое мною у него время по существующему Законоположению и привлечь к законной ответственности. К сему подписуюсь Маремьяна Васильевна Б. не грамотная. За меня по личной моей просьбе расписался <видимо, отец — прим. Ред.>».

Приложено к трогательному заявлению юной «разведенки» удостоверение Верх-Яйвенского сельского комитета Крестьянских Обществ Взаимопомощи (было в двадцатых годах и такое!), в котором сказано, что у истицы Маремьяны Васильевны «социальное положение — крестьянка, имущественное положение — бедняк».

А кроме того, есть в деле еще один весьма интересный документ:

«В.-Яйвенский с/совет препровождает опись имущества в хозяйстве <…>

Опись имущества

Я, член президиума В.-Яйвенского с/совета Соликамского р. … по поручению Предс/совета … на основании отношения Нарсуда 3-го участка 13-я опр. От 23 апреля 1927 года за № 248 произвел опись имущества в хозяйстве … в присутствии понятых.

При чем при описи оказалось следующее имущество…»

И далее — собственно опись, заполненные от руки химическим карандашом четыре столбика: наименование имущества, количество, цена за единицу (отдельный столбик для рублей, отдельный — для копеек) и цена всего, а также пригодность.

Выходит по этой описи, что есть у зажиточного мужа дом (или две избы) ценой 40 рублей за единицу, а всего — 80 рублей, в состоянии пригодном, а также два амбара по шести рублей штука, поскольку пригодность у них плохая, и совсем уж негодная баня, которая, судя по описи, и копейки не стоит… А всего имущества у зажиточного крестьянина Ивана Степановича насчитали на 427 рублей 85 копеек…

…А закончилась тяжба Маремьяны Васильевны с бывшим мужем не совсем так, как ей хотелось: просила она по 50 копеек за каждый день проживания у Ивана Степановича (и вышло бы ей за четыре месяца супружеской жизни целых 60 рублей «компенсации»), а получила определением Народного Суда 3-го участка Верх-Камского округа Уральской области, который в открытом судебном заседании Именем Российской Социалистической Федеративной Советской Республики разбирал дело бывших супругов из деревни Нижние Ерзовки:

«одну корову ценою 25 рублей по описи».